Черти что

Ероха пребывал одновременно на завалинке и в унынии. А так как писарь отродясь отличался скверным характером, то в унынии пребывал и Егор. Но он-то просто по-дружески сочувствовал, пребывая в аналогичном физическом состоянии в народе именуемом "бодун страшенный". Остальные личности, попадавшие в поле зрение Ерохи, дружеским сочувствием отделаться не успевали. Поэтому на глаза писарю никто попадаться не спешил, и вокруг двух представителей Волшебного Сыска Царя Гороха образовалась пустота. Да и та чувствовала себя как-то неуверенно, то и дело предпринимая попытки уйти в направлении "куда подальше". Ей в этом никто помогать не спешил, и пустоте не оставалось ничего иного, как наблюдать за добрыми молодцами. Добрыми они, правда, сегодня не были, но особенности жанра обязывают, знаете ли.

- Его-о-о-р, - протяжно позвал писарь. - Никого не видать?

- Не, - покрутив головой, ответил егерь. - Дураков нет.

- Дураки всегда есть, - возразил Ероха, покосившись на егеря.

- Есть, - легко согласился Егор, покосившись на писаря. - Но я к тому, что челядь вся куда-то попряталась. В слободе нас побить обещали, а в лес леший все ходы позакрывал. На Чисто Поле надежды чисто мало. Остаются только государственные чины, но те послать могут. А это от похмелья нас точно не избавит.

- А может…? - начал было Ероха.

- Не может, - отрезал Егор. - Это у нас вчера выходной был, а сегодня мы на службе. Чего унюхают - отправят на задание к черту на куличики. А там говорят уже целая орда чертей всяких. Так и говорят "Орда на куличиках". Тебе оно надо?

- Мне рассольчику надо, - захныкал от жалости к самому себе писарь.

- Значит, нам нужен объект, на который мы можем выплеснуть негативные эмоции, вследствие чего обрести душевное равновесие, - начал резюмировать Ероха. - Объект должен отличаться пониженной мобильностью и сопротивляемостью, а также иметь возможность и желание одарить нас рассолом. Желание, в принципе, можно простимулировать имеющимися в наличии средствами.

- И где мы такого найдем? - поинтересовался Егор. - Учитывая то, что в наличии совершенно не имеется финансовых средств стимулирования?

- Черт его знает, - опустились руки у писаря, но он тут же оживился. - Ключевое слово "черт". У чертей всего до черта. Может и рассол есть. В крайнем случае, отыграемся на них за вчерашнее. Они ведь к нам вчера после третьей бутылки приходили?

- Приходили, - подтвердил Егор.

- Безобразничали?

- Безобразничали.

- Джованни Стьюпидо вшивым интеллигентом обзывали?

- Обзывали.

- Морду старосте набили?

- Набили.

- К девкам приставали?

- Еще как.

- А на кого все это списали?

- На нас, несча-а-астны-ы-ых…

- После чего нас несчастных заперли в сарае, чем лишили возможности по-человечески опохмелиться… У-у-у, собаки! Вот и пойдем к чертям собачьим. Разберемся, - решил писарь.

Егерь, поддерживая идею, кивнул… И тут же скорчился от боли. Кивок долго отдавался в больной голове Егора, пока не вырвался наружу тихим стоном, полным вселенской скорби. Добры молодцы медленно поднялись с завалинки и уже было собирались пойти ко всем чертям, но…

- Стоп, - скомандовал Егор. У бедного писаря от резкой остановки в голове случился локальный коллапс. Егерь, игнорируя стенания своего друга, продолжил. - Никуда мы не пойдем.

- Почему? - спросил Ероха, уже настроенный кому-нибудь отомстить.

- Забодают, - ответил Егор. - Однозначно, черти, забодают.

- Есть идея, - поднял вверх указательный палец Ероха. - Пшли в запасник.

Волшебный Сыск Царя Гороха в лице двух должностных лиц, а именно - писаря и егеря, приблизился к строению, издалека напоминавшему наспех сколоченный коровник.

А здесь могла бы быть ваша реклама.

Если вы спросите у обычного тридесятца, что хранится в запаснике, то он ответит "Все!" (или чего неприличное скажет, но тут вы сами виноваты - нечего к людям с дурацкими вопросами приставать). Там действительно хранилось все. Все, что не знали, куда деть. Поломанные волшебные предметы, непонятные находки, странные подарки от иностранных послов, неизвестные приспособления (вплоть до прототипа самомашущих крыльев производства дядьки Маргариныча). Одно время запасник охранялся, но после одного примечательного случая охрану убрали. А случилось следующее…

Две темных (грязных… да если честно еще и не очень хорошо пахнущих) личности решили, воспользовавшись покровом ночи и крепким сном сторожа, совершить кражу из запасника. И совершили. На свою голову. Там же в запаснике столько всякого барахла хранится… Схватили воры первое, что под руки подвернулось. Одного нашли шагах в тридцати от запасника. Весь скукожился-сгорбатился, на четвереньках кругами бегает, волосы взъерошены, глаза на выкате и орет постоянно "Абырвалг, абырвалг!" Джованни Стьюпидо изрек странное слово "атавизм" и посоветовал от получившегося существа избавиться - вдруг заразно. Втюхали какому-то гостю заморскому. Сказали, что зверушка невиданна.

Второго тоже сразу нашли. Хоть он и отнекивался, но у него прям на лице было написано - вор. Так и было написано… ярко-красной краской… на лице… крупным шрифтом - "ВОР". Одно время пытались смыть, но ничего не получалось - ни мочалкой, ни мылом, ни песком надпись не выводилась. Маргариныч предложил вытравить кислотой, но вор сказал, что он лучше в остроге посидит. Ему сказали, что он и так посидит. И посадили. Когда он положенный срок отсидел - надпись как-то сама собой исчезла. Он потом еще на базаре прежним ремеслом промышлять пытался, но при любой попытке воровства снова появлялась красочная надпись на лице. Теперь, говорят, честным человеком стал. Можно подумать у него выбор был… И вообще, ему еще повезло.

В общем, теперь всякий здравомыслящий человек обходил запасник стороной. Версты эдак за две за три - мало ли что. Вот так он и стоял на вершине сплошь заросшего сорняками холма… торчавшего посередь заросшего сорняками поля… ветшал. Когда царь-батюшка поручил Егору и Ерохе провести инвентаризацию волшебного имущества, хранящегося в запаснике, те заявили, что лучше помереть. Царь-батюшка пообещал желание выполнить. Егерь и писарь, попрощавшись с родными и близкими, пошли в запасник. Но все оказалось не так уж и страшно - просто надо было ходить аккуратно и ничего руками не трогать. Через неделю Ероха принес в царский терем записи, из которых было ясно какая вещь для чего предназначена, чего на самом деле делает, зачем и на какую полку положена. Опись была предоставлена пред светлые очи царя, за что тот на радостях наградил писаря и егеря. Это он зря. Ероха так и не смог донести опись до архива, прое… потеряв ее где-то в районе… короче, опись была безвозвратно утеряна. Ероха и Егор все свалили на разбойников, разгневанный царь-батюшка приказал воеводе разбойников изловить, воевода сослался на нехватку личного состава и необходимость повышать сознательность гражданского населения... На том все и успокоились. Но кое-что Ероха все-таки запомнил. Вот за этим кое-чем два добрых (слово-то какое двусмысленное!) молодца и собрались наведаться в коровн… тьфу ты!... в запасник.

Теперь они в нерешительности стояли напротив приоткрытой двери и собирались с духом. Дух ни с кем никуда не собирался и вообще в этом рассказе речь не о нем. Так что писарь и егерь попросту пялились в щель между дверью и косяком, подумывая, не повернуть ли назад, пока не поздно.

- Ну, и? - не выдержав напряженного ожидания, спросил Егор.

- Скажи лук, - ответил Ероха.

- Лук, - недоуменно буркнул егерь.

- По лбу тебе стук, - хихикнул писарь, отвешивая своему другу увесистый щелбан. - Пошли внутрь, раз уж собрались.

Потирая ушибленный лоб и чертыхаясь про себя, что попался на такую старую уловку, Егор последовал за Ерохой внутрь запасника. Внутри запасника пахло чем-то непонятным, и было очень-очень тихо. Если бы пролетела муха, было б слышно, как урчит у нее в животе. Но в запаснике не было мух - они боялись сюда залетать. Пауков тоже не было - что им делать в месте, где нет мух. Даже тараканов не было. Кстати, почему? Неважно. Важно то, что егерь и писарь, на всякий случай пригнувшись, вошли в помещение запасника. Тишине пришлось удалиться, так как начали скрипеть половицы под ногами добрых молодцев. Тишина затаила недоброе.

- И чего нам здесь надо? - шепотом поинтересовался Егор.

- Вещичку одну, - так же шепотом ответил Ероха. - Третий стеллаж слева, вторая полка снизу, с самого края справа.

- И как это ты запомнить сумел? - удивился егерь. - Мы ж тут только один раз были. Схватили опись, что у самого порога валялась, и тут же смылись. Неделю потом у меня в сторожке пьянствовали на радостях.

- Ничего я не запоминал, - отмахнулся писарь. - В архиве острога на описание вещички наткнулся. А вон на стеллаже и ярлычок висит.

Егор посмотрел на третий слева стеллаж и действительно увидел ярлык, на котором значилась надпись "Веревка". Ероха на цыпочках подошел к стеллажу, аккуратно взял сверток, к которому был приклеен ярлык, и так же на цыпочках двинулся обратно. От спасительного порога с нервничающим Егором Ероху отделяло всего два шага. Писарь уже вытер тыльной стороной ладони выступивший от напряжения пот, сделал первый шаг по направлению к двери… и тут подвернувшаяся под ногу Ерохи половица скрипнула особенно пронзительно. Оба друга замерли на месте как вкопанные. В следующий момент весь запасник затрясся от оглушительного шума. Нечто похожее на барабанный рокот вперемешку со звуками неизвестного происхождения мощно ударил по ушам Егора и Ерохи. Ошарашенный егерь замер на месте с раскрытым ртом и тут же был вынесен обезумевшим от страха писарем вон из запасника. Друзья скатились по склону холма вниз, собирая по пути репейники и ожоги от крапивы. Некоторое время они просто лежали, не понимая, на каком именно свете они в данный момент находятся. Первым очухался Егор.

- Что это было? - выдавил он из себя.

- Вот это сила, - сказал Ероха. - Не иначе как спятившие гусли-самогуды.

- Чего!? - пытаясь перекричать доносившийся из запасника шум, спросил егерь.

Вместо ответа писарь махнул рукой в направлении, куда, по его мнению, следовало убраться. Туда, охая и потирая ушибленные места (у себя), и отправились друзья. А из запасника доносилось - "Ду! Ду хаст!! Ду хаст мишь!!!" Да так громко, что все строение подпрыгивало на месте.

- Вспомнил! - радостно сообщил Ероха, когда друзья отдалились на безопасное, по их мнению, расстояние. - Это гишпанский инструмент. Гитара самоиграющая, нашему царю-батюшке из страны заморской доставленная.

- У, немчура проклятая! - погрозил в сторону запасника кулаком Егор.

Будто бы в ответ на это заявление, здание затряслось, закачалось и вдруг сложилось как карточный домик. Наступила тишина. Помня, что эта особа затаила нечто недоброе по отношению к ним, писарь и егерь как по команде упали в высокую траву, обхватив на всякий случай головы руками (у себя). Раздался громкий взрыв и на месте, где только что находились развалины запасника, возник высокий столб разноцветного огня. В воздухе почему-то запахло блинами… со сметаной. Затем блины со сметаной стали сыпаться с неба. Один из них шмякнулся Ерохе прямо на голову.

- Испорченная скатерть самобранка, - констатировал писарь. - Стрелец мне про нее рассказывал. Найдена была залетным царевичем и в кабаке в качестве залога оставлена. От этих блинов у всех изжога, а больше она ничего готовить не умеет.

- Разорвало, видать, горемычную, - вздохнул Егор, вынимая изо рта уже надкушенный было блин.

Разноцветный огонь, оставив в центре холма изрядной величины воронку, потух. Блины с неба тоже падать перестали. Добры молодцы переглянулись и начали отползать в сторону реки.

* * *

Егор и Ероха сидели одновременно на берегу реки и на песке в одном исподнем. Рядом были разложены только что постиранные вещи. Из воды на добрых молодцев взирал Водяной, размышляя, чего бы такого делать. Добры молодцы взирали на Водяного, тоже о чем-то сосредоточенно думая. Водяной, догадавшись, что скоро им думать надоест и произойдет переход к действиям, благоразумно нырнул. Некоторое время егерь с писарем наблюдали за расходившимися по воде кругами. Круги застеснялись и исчезли.

- Ну и чего ты из запасника вынес? - повернулся к своему другу Егор.

- Волшебную вещь. По научному - артефахт, - поднял вверх палец Ероха. - В записях острога значится как вещественное доказательство в одном деле.

- И кто по делу проходил?

- Балда.

- Сам балда, - обиделся Егор.

- Да не ты балда, - отмахнулся Ероха. - Хотя… Ну ладно, ладно. Положь сук на место! Не ты балда! По делу тому Балда проходил. Балда Александрович. Обвинен был в вымогательстве и попытке геноцида. Был осужден, но как житель Тридевятого царства депортирован на родину, где и отбывает положенный срок.

- И у кого он вымогал?

- А вот здесь начинается самое забавное. У чертей он вымогал. Не знаю уж я, как этот самый Балда вот эту самую веревочку заполучил... Может вообще - сам сплел. Но факт остается фактом - при виде этой веревочки чертей начинает мутить самым немилосердным образом. Балда, угрожая вышеозначенным предметом, обкладывал чертей матом и данью. Мат он оставлял, а дань взимал ажно целыми мешками, пока один из чертей, видимо самый смышленый, не пожаловался Водяному. Тот сообщил Лешему. Тот - стрельцу. Тот - воеводе. Тот, на всякий случай, донес царю. В принципе, проблемы чертей - это исключительно проблемы чертей, но царь-батюшка рассмотрел чертову проблему с точки зрения экономического блага страны. После чего решил Балду привлечь к уголовной ответственности, а все его имущество реквизировать в пользу государства. А наш Горох уж ежели чего решил…

- Понятно, - перебил Егор. - Тебе-то как дали доступ к архивам острога?

- Дык дело же проходит с пометкой "Преступление, совершенное с использованием волшебных предметов либо зверей, а также заклятий и зелий", - объяснил Ероха. - Вот я и сказал воеводе, что неплохо бы мне в таких делах покопаться. Ну, и покопался.

- По-оня-атно, - протянул Егор. - Теперь у нас есть весомый аргумент в споре с чертями.

Друзья лежали на песке и, в перерывах между приступами головной боли, улыбались жаркому летнему солнышку. Солнышко сушило одежду и грело изредка улыбающиеся лица (ну, и прочие части тела, вне зависимости от того, могли ли они улыбаться). Видимо всех такой расклад устраивал. Когда одежда уже почти высохла, до ушей Егора вдруг донеслось какое-то бурчание. Егор схватил сук, которым собирался доказывать Ерохе, кто тут балда, и, не глядя, метнул его в реку. Обиженно хрюкнув, Водяной ушел на дно, где и пребывал, пока его русалки не откачали. Егор снова прилег, но тут же сел, снова услышав бурчание. Дождавшись еще одного бурчания, егерь определил, что бурчит писарь. А именно - его живот. Определив по положению солнца, что время обеда наступит уже очень скоро, Егор растолкал своего друга. Состоялось коротенькое совещание между двумя друзьями. Был принят во внимание факт, что ба не ели уже довольно давно. В результате было принято решение отправиться в место столования. То бишь - в столовую царского терема.

* * *

- А чего мы им скажем про запасник? - спросил Егор, когда добры молодцы уже были во дворе царского терема. - Теперь же по всему царству всякие неопознанные предметы разлетелись.

- Если спросят, то мы ничего не знаем, - ответил Ероха. - Думаешь много есть дураков в то место соваться? В конце концов, назначат нас в комиссию по расследованию происшествия, а мы в качестве причины укажем самовозгорание. Вот и все. Бюрократия - великая сила. Кстати, чего сегодня на обед дают?

- Кашу гречневую со свининой - по тарелке кажному. Картошку вареную - в центре стола блюдо стоит. Капусту квашеную - ведерко. Видать, новую бочку открыли… - начал перечислять егерь, заглянув в окно столовой.

- Стоп!

- Чего стряслось?

- Капуста!

- Чего капуста?

- Квашеная!

- Ну?

- Гну! Когда квасят капусту, получается что?

- Рассол!

- Именно! А, судя по тому, что новую бочку открыли, рассола нам с тобой точно хватит. Так что спасены мы с тобой от похмелья аж до следующих выходных.

- Значит, зря мы к чертям собирались? - разочарованно пробубнил Егор, отойдя в сторону и подняв какой-то длинный предмет с земли.

- Зря, - потирая руки в предвкушении рассольчика, согласился Ероха. - Чего ты там нашел?

- Значит, зря мы в запасник лазили?

- Зря. Чего ты там принес?

- Значит, зря жизнью рисковали?

- Зря. Чего ты там за спиной прячешь?

- Ерох, скажи "чеснок"

- Ну… Чеснок.

- По спине лопатой на!!!